16 февраля этого года в Казахстане ожидается апелляционное рассмотрение жалобы адвокатов российского топ-менеджера Виктора Балашова (экс-управляющий торговыми сетями «Перекресток» Х5 Retail, «Spar»), cтавшего жертвой бизнес-скандала между руководством крупнейшего российского производителя спецодежды «Восток-сервис» и ее местным партнером Нурсултаном Шокановым из-за активов совместной компании ТОО «Allies Industrial», которую возглавил Виктор Балашов по приглашению российского акционера.

Виктор Балашов был приговорен казахским судом к 4 года и 8 месяцев тюремного заключения. Дело даже взято на контроль в российском МИДе. Через родственников и адвокатов нам удалось получить эксклюзивное интервью Виктора Балашова. 

- Виктор, почему Вы решили поехать работать в Казахстан?

- Поступило предложение от старого коллеги и друга. Вводные были следующие: короткий по времени, но интересный с точки зрения многозадачности проект: разобраться в причинах многолетней убыточности компании и разработать дорожную карту с несколькими сценариями, подготовить нового генерального директора. Акцент был сделан на том, что работодатели – люди порядочные и им можно доверять. 

- Ваш работодатель способствует разрешению ситуации с Вами, старается как-то помочь?

- Мне до сих пор неизвестна причина неучастия в моей судьбе и в судьбе моей семьи моих работодателей из России. Я ничего не украл, не нарушил, мне ни за что не стыдно. Я открыт к любому общению с любыми СМИ, чтобы исключить любого рода недопонимания и инсинуации. 

- Российское консульство как-то помогает?

- Конечно, я жду помощи от российского консульства. Я писал даже официальному представителю МИД РФ Марии Захаровой и потом прочитал в СМИ ее комментарий, что они знают о моем деле. Впоследствии никакой обратной связи от консульства не получал, но очень надеюсь на их реальную поддержку, тем более, что на 16 февраля назначено апелляционное рассмотрение жалобы адвокатов на мой приговор. 

- Что Вас волнует сейчас больше всего?

- С февраля 2020 года я не видел семью, с которой никогда не расставался больше, чем на две недели. Я был около 20 лет единственным кормильцем в семье, которая сейчас осталась без средств к существованию. Меня уже осудили на 4,8 лет, но прокуратура и псевдопотерпевшие хотят, чтобы мне увеличили срок лишения свободы и усилили режим содержания. У меня ухудшается состояние здоровья (не буду перечислять все со мной происходящее в этом смысле), я ежеминутно с ужасом думаю о том, как моя 17-летняя дочь, моя 70-летняя мама, супруга. Я всегда был спокойным человеком, но теперь, когда я и моя семья столкнулись с настоящей бедой, оставшись с ней наедине, я много узнал о жизни, о людях, о чувствах. Это очень длинный и тяжелый разговор. Трогательно до слёз то, что многие старые друзья оказались настоящими Людьми с большой буквы и по возможности помогают моей семье, материально и морально поддерживают. Большое им спасибо! Ведь в тюрьме, если человеку никто не помогает с воли, его воспринимают «брошенным», плохим, раз ему некому помочь. Поэтому для меня это очень важно.

Здоровьем я с детства не отличался. Сейчас мне почти 50 лет и оно стремительно уходит. Но самое невыносимое – чувствовать себя никем, беспомощным животным в клетке. Бесправным и забытым, знать и ощущать всем своим естеством, что ты не можешь помочь своим родным и близким, что тебя лишили возможности общаться с ними по видео-звонку, хотя многим арестантам это дозволяется. А с учетом угроз псевдопотерпевшего – понимать, что ты, возможно, никогда не вернешься к родным. Это сущий ад 24/7 c февраля 2020 года. Но я очень жду, когда смогу обнять своих родных и вдохнуть московский воздух. 

- Расскажите о Вашем быте в СИЗО.

- Я сижу в СИЗО г. Алма-Аты: учреждение л/а 155/18, 9й продол, камера 73, но ее могут изменить в любой момент. Просто приходят сотрудники с картонной карточкой и говорят «Перемещение!». Вся моя жизнь и здоровье – полностью в руках администрации. По этой причине я не готов давать какие-либо комментарии, претензий, жалоб и заявлений нет.

В камере 10 человек. Поскольку я под арестом с сентября 2020 года, то я уже лично знаком с более чем 100 арестантов как минимум. Люди приходят и уходят – кто на свободу, кто в лагерь (на зону). А я всё сижу. Тюрьма это большая замкнутая система со своими жесткими правилами, которые если не соблюдать, то можно лишиться всего, даже жизни. Если на воле ты был, например, мошенником, непорядочным человеком, обманывал людей, организатором финансовых пирамид и т.д. и т.п., то в тюрьме будет чудовищно сложно потому, что придется ответить за свои поступки. Про насильников, педофилов и подобного рода нелюдей я даже говорить ничего не хочу – они ответят за свои деяния уже в тюрьме. Здесь нельзя спрятаться – все знают про каждого. С самого начала ареста я старался быть самим собой, хотя понимал, что я самым очевидным образом «не в формате». В тюрьме все маски слетают, и я понял, что поступил правильно, не пытаясь кого-то из себя изображать. Я много раз видел как в камеру заходили люди в кепках-восьмиклинках, лихо вертя в руке четки и всем своим видом демонстрируя крутизну, а спустя несколько дней они резко «сдувались» и вели себя как испорченные дети после того как им поясняли, что нужно вести себя по-людски и уважать своих сокамерников.

Вообще у меня есть идея написать книгу потому, что все со мной происходящее с сентября 2019 года – это не просто фантасмагория, это адская смесь Льюиса Кэролла с Кафкой и дешевыми российскими сериалами. Здесь книгу писать невозможно, нужно быть в социуме. Не отделяться от коллектива. Бывали ситуации, когда один физически превосходящий всех арестант ставит в камере свои порядки и постепенно жизнь в камере превращается в очень сложный клубок интриг, физического давления на несогласных с такой моделью, постоянных выяснений отношений из-за бытовых мелочей и обстановка становится невыносимой. В воздухе звенит напряжение и любой повод может стать причиной массовой драки. Конечно, мне в силу возраста и врожденной неспортивности в таких ситуациях нелегко. Совсем нелегко… В тюрьме важное значение имеет сила. А меня даже в армию не взяли из-за порока сердца. И вот в 50 с лишним лет я попал в совершенно иной мир, в совершенно иной стране со своими традициями и обычаями и отношением к жизни и смерти, с иным отношением ко всему. 

- Как складывался Ваш контакт со следователем?

- Следователь неоднократно предлагал мне подписать чистосердечное признание, но я отказался. Таких на тюремном жаргоне называют «отказники», они на особом счету так как ухудшают статистику раскрываемости. К ним могут применяться разные методы получения признания, зачастую за гранью добра и зла. Например, один оперуполномоченный специально ставил неправильное ударение, называя мою фамилию. Пока твое дело не ушло в суд, ты в тюрьме числишься за следователем. Когда дело бездоказательное, сфабрикованное, следователь может дать команду поместить подследственного в одну «хату» к педерастам, создать невыносимые условия, чтобы человек сломался и подписал чистосердечное признание любой ценой. Мне, кстати, когда я был в ИВС следователь неоднократно, почти ежедневно, говорил: «Вы, Виктор, мягкий, интеллигентный человек, вам в СИЗО нельзя, там вас сломают». Более того, следователь дал мне ещё один «добрый совет»: «Когда в тюрьме вас спросят за что привлекли, отвечайте – за мошенничество». Уже в первые дни в тюрьме я понял, что таким способом следователь хотел ухудшить мое положение и добиться признания. 

- С Вами по делу был осужден Бакытжан Бейсекеев, которого некоторые СМИ называли криминальным авторитетом или «вором в законе». Какую роль он играл в этой истории?

- Если Вы имеете в виду клеветнические заявления лжесвидетелей Шоканова про преступных авторитетов, то я не знаком ни с одним «вором в законе». Экспертно рассуждать на эту тему посему не могу. Что касается привлечения на работу в компанию гражданина Казахстана Бакытжана Бейсекеева, которого по непонятным причинам следователь Литвиненко сделала моим «подельником», отвечаю. Да, действительно, после многочисленных угроз от друга Шоканова и финансового директора Allies Industrial Есенгазиева на тему того, что у Нурсултана Шоканова «всё схвачено и по-черному и по-красному», мне рекомендовали человека, который должен был обеспечивать безопасность мою и части сотрудников компании. Рекомендовали Бейсекеева российские работодатели, на тот момент я доверял им на 100%. Его найм – ответная реакция на заявления Шоканова и его людей о том, что «русские здесь не дышат, это Казахстан и всё будет так, как решит он, Шоканов. Что у него власти хватит решить любой вопрос». Поэтому это была мера безопасности. Думаю, господин Бейсекеев это всё подтвердит. Это всё, что мне известно. 

- Ваша оценка рынка ритейла в Казахстане и вообще прогнозы на развитие бизнес-сотрудничество?

- Рынок продуктового ритейла в зачаточном состоянии. В целом на рынке нет объединяющего начала, рынок пока неорганизованный, дикий. Ассортиментного предложения рынка пока недостаточно, чтобы говорить о покупательских предпочтениях. Первый, кто сможет консолидировать и структурировать рынок ритейла в этой прекрасной и перспективной стране – станет лидером и сможет развиваться за пределами Казахстана.

После всего произошедшего со мной – очень сложно оставаться наивным и игнорировать факты. Когда депутат может фабриковать дела и на весь Казахстан заявлять о том, что у него все и всё куплено, на суде заявлять о «русской угрозе», блокировать доступ российским журналистам и якобы открытому судебному разбирательству – какие могут быть прогнозы?! Случившееся со мной однозначный сигнал бизнесу и обществу: это может случиться с каждым из вас и никакой объективности не будет, это просто оказание услуг на платной основе. Любой бизнес и любого менеджера можно «заказать» и посадить в клетку, лишить всего – это сотрудничество?!

Все зависит от правового поля. Пока возможно феодальное право, то и сотрудничество будет на этом уровне, а риски велики. Но я надеюсь, что все в Казахстане рано или поздно изменится к лучшему. 

Мы просим помочь официального представителя МИД РФ Марию Захарову и члена Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, депутата Госдумы России Марию Бутину в деле возвращения Виктора Балашова на родину.

Григорий КРАСНОВ, специально для ИА "Государственные вести"